Я чувствую себя бомбой замедленного действия. Я чувствую, как умираю. Времени осталось столько, сколько осталось и моему паспорту. Я оплакиваю его уже несколько дней. Он даже мне снится. Появилась опухоль с гноем на десне. И я не могу решить эту роблему сейчас. Чувствую боль под члюстью. И боль в голове. Целый день. Но Дима рядом. Я держусь только за его руку. И ещё.

Я страюсь чаще обнимать его. И мне кажется, что я никак не могу начувствоваться его тела своим. Сколько бы я не прижималась к нему. Может быть это ещё потому, что так я чувствую себя спокойнее.

макс продаёт бар. наш бар, который открылся два года назад, и стал постоянно программой моих пятничных вечеров. с хорошим бельгийским пивом, мафией, коктейльными вечеринками, квизами, футболом, бирпонгом по субботам. он делает это символично - в день рождения бара. вчера мы приходили туда на последнюю вечеринку, чтобы пообниматься со всеми. на следующий день я работала с 9 утра, но все равно пришла, чтобы хоть чуть чуть посидеть там напоследок. мы сидели за столиком, раскинули настолку, но не смогли играть - просто разговаривали. о тяжёлых вещах. звонили моему лучшему другу в турцию, чтобы вместе покурить. потом пришла даша, она днём была на похоронах учредителя своего ресторана. у мужика двое дочек и жена, хоронили в закрытом гробу. все ебано, на самом деле.
работа все ещё приятная. сегодня воскресенье, было много игр. я очень сильно отключаюсь от реальности, когда работаю. все перестаёт существовать на какой-то промежуток времени. я кричу на людей, ползаю по полу, бегаю. потом мы сидим в админке с девочкой-программистом и болтаем о свадьбе, я пересказываю ей последние футбольные сплетни, мы обсуждаем свидания. дальше я разговариваю кукольным голосом, плачу. после игры болтаю с игроками, благодарю их и вспоминаю смешные моменты. сегодня утром приезжала команда детей, они были зайчиками и хорошо себя вели, а после игры - облепили меня с обнимашками. возможно, это старость, но я чувствую себя намного лучше, когда обнимаюсь с кучей пиздюков. мне нравятся дети. взрослые команды тоже были крутые, очень смешные и очень меня пугались. приходил мужик-спортсмен со своей девушкой. он, за каким-то хуем, соврал ей, что они идут в театр. а вместо этого притащил ее к нам. боже, она была в платье и ботфортах… бедняжка. и у неё сначала на лице было написано «мой парень долбоеб», но потом она втянулась. и было весело. а в конце игры мужчина-спортсмен случайно ударил ее фонариком. господи, я очень испугалась, но мы потом все вместе ржали над абсурдностью ситуации.
сейчас я снова ночую на работе. так лень было ехать домой. на самом деле, мне безразлично - провалиться в тревожный сон в своей квартире или здесь. это одинаково

это я. сижу в половину первого ночи в курилке, которая больше похожа на странный гараж. я без макияжа и в пальто, а мои ботинки развязаны. я пью мерзкий горячий шоколад, который купила на наши чаевые в местном автомате с напитками. сейчас я поднимусь наверх, выключу везде свет, протру пол и лягу спать в нашей гримерке. утром придёт девочка-режиссёр, разбудит меня. мы позавтракаем, выпьем кофе, я накрашусь, а днём будут игры. наверное, сегодня тот день, когда ко мне окончательно пришло осознание того, что я - частичка этого места. моей работы.
что сказать про начало октября? все обычно. в воскресенье было много игр, я вела их как администратор. относительно прикольно, но актерить мне нравится больше. в понедельник мы расписывали лофт. наконец-то. моя начальница принесла нам коробку меловых флюоресцентных маркеров, включила музыку и забила себе кальян. и мы сидели рисовали дикие цветы на окнах. получилось очень прикольно. потом у меня были выходные, которые я потратила на 20 часов сна, уборку и встречу с моей подругой в баре. мы пили текилу с вишневым соком и болтали про отношения.
сегодняшний день очень длинный. утром мы ездили к мальчикам, чтобы убить время и помочь с обучением нового парня-стажёра. я относительно бесполезный человек там, потому что не знаю хорошо сценарий их квеста, но могла походить как игрок. и половину этого дня я провела в комнате с трупами. довольно умиротворяющее занятие, на самом деле. мне даже будет грустно, когда все стажёры закончатся, и мы снова будем очень редко видеться с парнями. я к ним привыкла. наверное. точнее, я стараюсь к ним привыкнуть. парень-маньяк все ещё выглядит как моя первая любовь, это никуда не уходит. и это относительно тяжело. но я к нему притерлась. мы даже можем разговаривать, шутить. парень-маньяк классный, умный и весёлый. он хорошо ко мне относится, специально очень низко наклоняется, когда мы обнимаемся на прощание, чтобы мне было удобно. мы обсуждаем еду. курим вместе сигареты. я обычно не нахожу слов, мало говорю с ним, потому что очень погружена в саморефлексию. наверное, другим с ним очень комфортно. иногда мы сидим в одной комнате со всеми, смеёмся над чем-то, а потом парень-маньяк выдаёт какую-нибудь фразу, которую бы 100% мог сказать паша. и я впадаю в кринж и тлен. это сложное стыдное глупое чувство, которое не должно существовать. ну, в жизни есть вещи, которые мы не можем контролировать. мне неприятно. и я переживаю. я хочу, чтобы это прошло. я даже думала написать паше, встретиться с ним, чтобы рассказать ему всю эту историю. чтобы мне хоть немного полегчало. это эгоистичная мысль. хотя, я думаю, его бы это очень развеселило, а потом он бы впал в философские размышления. и никогда бы меня не осудил за эти переживания. наверное, в этом основной ужас ситуации.
основа человеческого существования - постоянно скучать по кому-то. мы не можем постоянно быть со всеми своими любимыми людьми. и это так грустно. мой лучший друг 1 числа уехал в турцию. я очень поддерживаю это решение, очень им горжусь. это большой сложный и серьёзный шаг. и это так странно… созваниваться с ним по видео, смотреть на его новую холостяцкую квартиру. у меня пиздец какой большой опыт в дружбе на расстоянии. мои лучшие подруги живут в канаде и австрии. но это всегда тяжело, и ты все равно страдаешь от того, что не можешь физически контактировать с кем-то привычным и любимым. я бы хотела вернуться во время, когда мы все засыпали пьяные в одной кровати, переплетаясь конечностями. мне бы очень хотелось вернуться хотя бы в эту зиму, в счастливый мирный январь, когда мы жили вместе почти две недели всей нашей большой уютной компанией. но жизнь изменчивая, изменчивая и хаотичная.

месяц назад моя жизнь была немножко другой. а сейчас я стою в маленькой ванной, сбившись в кучу с людьми, которых ещё недавно вообще не знала. и мы орем, толкаемся, смеёмся, берём друг друга за руки. это все мои новые коллеги-пугалки. мне они очень нравятся.
утро я встречаю, стоя около электрички с банкой энергетика и сигаретой. идёт дождь. между моим подъёмом в 7 утра и приветственными обнимашками с коллегами - три часа неугомонной саморефлексии и мозгоебства. за 30 минут в метро я успеваю дико устать от себя, поплакать, панически пересчитать все вокруг и вернуться в нормальное состояние.
потом мы с девчонками стоим на кровавой кухне. вокруг трупы и части тел - руки, ноги и пальцы. мы смеёмся. новый мальчик-актёр сдаёт тест, пугает нас. я поглядываю на часы, забыв, что они не работают. в 5 часов вечера у меня маникюр, поэтому я относительно тороплюсь. и вылетаю из подвала сразу после квеста. парень-маньяк, который увольняется сегодня, обнимает меня на прощание и поднимает над землей. это, насколько я понимаю, у них такой прикол. мальчики, которые работаю с нами, очень сильные и огромные, а мы мелкие и худенькие, поэтому они постоянно нас поднимают.
после маникюра я болтаю в кофейне с девочкой-бариста. она долго не делает мне кофе, рассказывает про свой экзамен по латыни и показывает их нового повара. повар - это двухметровый татуированный парень, который больше похож на гранж-репера. потом мы курим на улице и сплетничаем об их странном начальнике. я хочу узнать как там дела у парня-тебя, но не успеваю.
вечером мы договорились пойти на квест. всем нашим разномастным рабочим коллективом. я успеваю впасть в ебаный тлен, когда захожу домой на 30 минут. по задумке, я хотела поесть и переодеться, но вместо этого плачу, лёжа на кровати. у меня ебаное настроение. ебаное. потому что есть вещь, которая меня волнует. и мне ужасно грустно от неё. но я вытираю лицо, надеваю ботинки и выбегаю из дома во влажную осеннюю темноту.
и вот так я оказываюсь в кровавой ванной, придавленная к стене телами моих огромных коллег. мы проходим квест быстро. и это потрясающая игра, абсолютно прекрасная. актёры настолько замечательные, что мы сразу начинаем свистеть и хлопать, когда выбегаем с локации на ресепшн. мы несколько минут болтаем с ними, а потом идём до метро, эмоционально делясь впечатлениями. я быстро со всеми обнимаюсь и забегаю в поезд. парень-маньяк поднимает меня над землей, когда мы прощаемся.
назад я еду с незнакомым мальчиком, который тоже раньше тут работал. я не помню его имя. мы молчим половину пути, а потом у меня не получается открыть двери поезда. я проезжаю свою станцию. и мы угараем над этим весь остаток поездки.
иногда забываю, что в сутках так много часов. и так много людей.

это твои тапочки. точнее, ты просто надел их в тот день. и теперь каждый раз, когда я натыкаюсь на них - вспоминаю о тебе. я иногда тоже их надеваю, если пол слишком холодный, но на мне они выглядят чужеродно. тупо. если честно, мне кажется, что они на всех остальных людях в мире выглядели бы чужеродно. на самом деле, они женские. мягкие серые тапочки-носочки. мы выходили курить вместе, и я настолько устала от всего, что смотрела просто вниз - на твои тапочки. мне тогда казалось, что жизнь слишком переменчивая, а мы все плывём непонятно куда. о, я ещё помню, что в тот день было таааак жарко. и я была в ужасе о тебя. мне было неловко, некомфортно. как, в принципе, и во все остальные разы, когда мы пересекались потом. это даже удивительно, что такой комфортный и приятный человек вызывал у меня столько всего неприятного внутри. так жаль. это было до всего того ужаса, который на нас свалился. до всего настоящего страха, до настоящей неопределённости и бессилия. как бы мне хотелось вернуться во время, когда самой драматичной частичкой дня были эти мягкие серые тапочки.

На мои плечи вдруг обрушилась такая усталость. Это был тяжелый год, главная задача в котором - просто выжить.

Где-то в начале, когда бокалы полны, желания написаны, бумага догорает и вот-вот обожжет мне пальцы. Вот бы увидеть, что там написано? Кажется, я почти могу разобрать, но мне не верится, что это мое желание.

А потом звонок, я выхожу в другую комнату, и в трубке ма "это будет тяжелый год, девочка", я закатываю глаза, и тебя с праздником, дорогая. Но это правда был тяжелый год, спустя пару месяцев моя страна развяжет войну, и я буду трястись, переживая за друзей, гугля бомбоубежища и не находить покоя. А спустя еще какое-то время я узнаю, что близкий человек меня предал, и тогда меня совсем накроет. Как же я выла тогда в той квартире, господи, бедная девочка, мне так жаль.

А летом, идя по мосту на работу, мне вдруг захотелось лечь, прям здесь, на бетон, среди людей. И вот тогда я поняла, что заебалась работать.

Что сейчас? Я второй день отдыхаю, смотрю вакансии, ищу работу, и почти разрешаю себе устать. Я почти разрешаю себе сдаться. Я очень хочу сдаться, пожалуйста, разреши.

как мне страшно.

как мне тошно.

part 1

Не виню себя и не жалею о выборе. Просто иногда думаю — что бы было, выбрав я другой путь и будь у меня немного везения.

Мне было 19, я совсем юнная, глупая девчонка, по уши влюбленная в парня, узнаю, что беременна. Наверное, я не совем думала о безопасности. Да нет, так и было.

Задержка, так бывало и раньше, сессия, нервы, стресс, какое-то время это не беспокоило, но я сходила за тестом.

Оставлять ребенка в тот момент худшая затея по нескольким причинам - ни карьеры, ни финансов у меня нет. Нет стабильности, этот парень мне не муж, хоть мне тогда и казалось, что мы почти семья, и когда-то точно ей будем. А еще я понятия не имею, какого это быть мамой, но кажется, что хочу.

Уже не помню тот диалог, но мы долго не могли подступиться. Я вот-вот расплачусь, он успокаивает и говорит, что поможет. Я знаю, что это значит, но мне страшно произнести вслух, еще страшнее — подумать об альтернативе.

Женщины относятся к этому по разному, кто-то проще, кому-то тяжелее. Помню, как пришла в государственную клинику и сидела несколько часов в очереди. Все это время напротив меня был плакат, что-то про дар божий, и про "мама, подари жизнь". Тогда еще у меня оставались силы ухмыльнулся.

Помню, как психолог (чтобы записаться на аборт, обязательно было сходить к их психологу) спрашивала " Ты точно уверенна? А знаешь, сколько женщин потом жалеет?". Я только кивала и думала "просто подпиши справку и отъебись, умоляю". Но она продолжала накидывать варианты с помощью от государства, статистикой неудачных беременностей после аборта и картинкой размером плода, называя это ребенком. Не помню, на каком моменте я сломалась и начала плакать. Мне подписали справку.

Это была вторая неделя декабря и моя восьмая. Оставалось пройти еще каких-то пару врачей и все время хотелось сдохнуть.

part 2

Еще каких-то пару врачей. На одном из приемов мне дали послушать сердце. "Слышно? - Да. Распишитесь, что слышали, такой порядок. " И мне дали бумажку, которую я долго буду зачем-то хранить.

Мне казалось, это была борьба за термин. Я им "плод", они мне "ребенок ". Куда менее болезненно прерывать нежелательную беременность, чем убивать своего будущего ребенка. Я все равно это сделала бы, но знать и слышать сколько ударов делает его сердце в минуту было невыносимо.

Я туда больше не приду, ты как хочешь, но я не приду. Меня гладят по голове, успокаивают, прижимают. Между мной и мальчишкой образовывается пропасть, кажется, ему никогда не увидеть это моими глазами.

Тем временем, пока я прошла всех врачей, был уже конец декабря. Кто-то ушел в отпуск, у кого-то не было свободных окон. Я закрываю сетку, все время нервничаю и реву. Нет сил сражаться, отстаивать и сопротивляться. Начинаю чувствовать вину, будто делаю что-то ужасное. Вот-вот рухну, но парень где-то находит деньги, записывает меня в платную клинику, и говорит, что уедет на новый год, что ему нужно увидеться с родными.

Помню, как собираюсь с силами, меня записывают на 5 января, раньше — никак. "Вакуумный не получится, только хирургический, срок подошел". Сука. Ладно.

Я встретила новый год одна, в общаге, с чувством вины, страхом и в слезах. Худший мой новый год.

До сих пор помню утро 5 января, хотя давно уже об этом не думаю. На каждом светофоре по дороге в клинику меня ломало, правильно ли я поступаю? может быть все-такие есть шанс? может, я справлюсь?

Все прошло хорошо. Там были заботливые врачи, "не бойся, будет не больно. тебя кто-нибудь встретит? "

Ему было бы уже 4, почему-то я представляю, что это мальчишка, со светлыми кудрявыми волосами, как у меня. Не жалею, но мне просто интересно, как он улыбался бы и шутил, каким любопытным мог быть. Знаю по своей матери, как тяжело одной воспитывать ребенка, как тяжело, когда нет денег, как ты из адекватного любящего родителя можешь превратиться в человека, который бьет своего ребенка. Бьет, потому что обессилен. Я тогда испугалась, что получится также.

Больше всего на свете мне хотелось тогда услышать, что всему свое время, и когда-нибудь я стану отличной мамой, просто не сейчас.

Последние три дня я без причины просыпалась в 3-4 утра и не могла уснуть. Смотрела в потолок в темноте и думала мысль, которую думала на то время уже не первый месяц: Господи, почему ты забрал у меня моего малыша? Не удавалось уснуть и в 6, и в 7, и даже в 8. Вставала и начинала свой обычный день. Вечерами гуляла с собакой по ночному Херсону и в шутку с мамой обсуждала сплетни о возможной войне. Мама говорила: Войны не будет, дочка, папа так тоже думает, они просто пугают, это политические игры до которых нам далеко.

23 февраля я уснула наивной девочкой, которая верила в силу добра, а проснулась… В эту ночь, как и в предыдущие я проснулась в 2 ночи. Вышла на балкон, вдохнула полной грудью холодный воздух и решительно ушла в кровать, в надежде все таки себя укачать на этот раз, ведь впереди длинный день: сьемка контента с любимой Жанной о Библии, встреча с новой клиенткой, план по таргету с лучшим фотографом Херсона и сборы в поезду, в Киев, к подруге на день рождения, которой я нарисовала шикарную картину перламутровым акрилом.

6 утра. Звонок от мамы, в голове вопрос: Эм, что такое? Без задней мысли взяла трубку, мама спросила как я могу спать. «Полина, Россия начала полномасштабную войну на нас». ЧТО?! «Мы с папой проснулись от взрывов, они взорвали крылатой ракетой наш аэропорт. Собирай вещи и иди быстрее к нам».

Как только я положила трубку, мои руки затряслись. Я все ещё до конца не понимала. Первое, что я посчитала важным сделать - снять деньги с карты, потому что налички у меня было всего 500 грн. Я взяла собаку и мы выбежали уже в 6:30 на улицу. Господи, как же много было людей в городе. Уже на улице я до конца поверила, что все по-настоящему. Врагу не пожелаешь увидеть эту картину. Тысячи людей в спешке двигались в сторону центра: женщины с детьми и котиками в перенесках, молодые парни с огромными пакетами из АТБ (они остаются в городе и надолго), очереди из 50 людей в хлебный и мясной (они тоже не покинут дома), целые семьи, которые пытаются загрузить жизнь каждого члена семьи в один багажник небольшой легковушки и даже тут ссорятся, забитые автобусы и троллейбусы (все эти люди планируют не возвращаться) и конечно огромная очередь к банкомату, в которую я встала. В очереди слышен легкий нервный смех, кто-то пытался ещё шутить, девушка улыбнулась моей собаке, в этой очереди казалось, что все будет не так уж и плохо. Прорвёмся.

В этот день я так и не сняла деньги, банкоматы опустели ещё до 8 утра. Начала выть сирена - на нас летят ракеты. За мной приехал папа, отвёз меня домой за вещами.

Я тот человек, который так и не собрал тревожный чемоданчик, когда его просили. Не разувшись я вбежала в квартиру и судорожно начала искать вещи. Подбирая одежду и обувь я представляла, будет ли мне удобно и тепло бежать от обстрелов через поле, ночевать в лесу на холодной земле, какие у меня или у родных могут быть ранения или болезни, чем я смогу им помочь. Я представляла, что будет есть моя собака, которую я буду тащить за собой через всю страну, что смогу поесть я. Из гигиены я взяла только жидкое мыло. Ни умывалки, шампуня, бритв, уходовой косметики, ничего. Я вывернула свою косметичку и закинула туда только тональник и тушь с мыслями: если все обойдётся, и все будут в безопасности, я ото буду чувствовать себя уверенне. Последующие 3 неделю я не красилась и умывалась жидким мылом для рук. Мне не хотелось больше ничего делать.

Когда меня папа привёз домой (к родителям) там уже были наши родственники - сестра мамы с мужем и 4-мя детьми. В доме пахло корвалолом. Лицо мамы застыло, оно не меняется уже 3 месяца. Моя тетя плакала и трусилась, все ее тело сжалось и дрожало, да так сильно, что щеки вибрировали. И был повод. Ведь прямо на границе с Крымом, где они живут выстреливали крылатые ракеты и они проснулись в 4 утра от того, что дом двигается и подпрыгивает. Они бежали из дома не взяв с собой ничего. У них не было вещей, трусов, еды. НИЧЕГО.

В моем сердце осел ужас от атмосферы происходящего. На улице орала сирена и были слышны автоматные очереди. Они уже были в городе и пересекали мост. Огромные колонны техники. Солдаты, уничтожившие Мариуполь, оккупировавшие Мелитополь и стрелявшие по мирным кварталам Николаева прошли через этот мост, через наш родной город. В эту ночь я уснула от бессилия только к утру. Просыпалась каждый час, читала сводки и снова засыпала. У меня не было огромной патриотической надежды. Я не знала исхода. Все, что мне оставалось - молиться. Я это и делала. Каждая новость в ту ночь сопровождалась мыслью - «фух, держатся». Я молилась за Киев, в который я должна была ехать на днях. Было такое чувство, что все твои внутренности кровоточат, такая ужасная психологическая боль, что хотелось когтями расчесать себе грудную клетку и достать то, что так сильно болит. В это день я не проронила ни слезинки.

Организм сгруппировался и был готов к побегу. Похудение на 4 кг за три дня, никто в семье не мог есть, мы ели, просто чтобы жить. Заплакать я смогла только на 6 день. Разорвало так сильно, что меня не могли успокоить 3 часа. Как в детстве, с нервными всхлипами и соплями по локоть. А потом я на сутки замолчала и перестала есть. Но об этом я уже писала.

Так прошли сутки. Самые ужасные сутки в моей жизни, в которые я узнала почему Господь забрал у меня моего нерожденного малыша. Потому что мой ребёнок должен расти под пение птиц, а не под взрывы и стрельбу.

Спасибо Путин, что заставляешь женщин радоваться выкидышам и не хотеть размножаться в этом мире. Спасибо.

чувствую себя хорошо, даже замечательно временами. у меня сейчас такая жизнь, когда не надо рано вставать и рано ложиться. это какой-то особенный вид счастья.
вчера мы ходили на «кофе и сигареты». это один из тех скучных фильмов, которые вызывают у меня восторг. и я была рада от того, что моя подружка согласилась пойти со мной. потому что - не знаю есть ли у вас такое - когда я очень люблю что-то, мне хочется этим делиться. наверное, я люблю джармуша, потому что мне близко его виденье мира. фильм очень хороший. и очень замечательно, что сейчас в кино стали крутить старые фильмы. и люди могут на большом экране посмотреть «таксиста» и «хиросима, любовь моя». понимаю почему так происходит. и я не из тех людей, которые всегда вымученно ищут плюсы. просто меня правда очень радует, что мы сможем сходить в кино на что-то старое.
футбольный сезон кончается драматично, отдаёт кинематографией. мне бы хотелось, чтобы ливерпуль выиграли апл. чтобы джеррард, возможно, получил это внутреннее искупление. это была бы одна из тех замечательных добрых историй, которые я рассказываю людям, когда пытаюсь объяснить - почему меня так захватывает футбол.
подготовка к выставке продолжается, замедляя мою жизнь. я теперь постоянно на телефоне, выполняю свои секретарские обязанности. мне нравятся люди, нравится выставка и нравится эта работа. всю свою сознательную жизнь я провела, окружённая этой июньской кутерьмой. и мы так сильно выросли за 13 лет, все вышло на такой уровень. два года назад, когда я поднималась на смотровую площадку павильона, чтобы посмотреть сверху на результат нашей работы - на огромный зал с кучей людей, я плакала от радости. это удивительное чувство. а в этом году, возможно, мы проводим последний ивент, поэтому вся подготовка ощущается горько-сладкой. и каждый день это чувство усиливается, но я его проживаю с удовольствием.

возможно, я действительно иногда веду себя странно. думаю об этом, когда сижу за барной стойкой в кофейне. парень бариста сидит напротив. мы тупо смотрим друг на друга. я в пальто и белой футболке. глаза слезятся от аллергии. кофе уже готов и стоит рядом. у меня в руках глюкометр, а парень-бариста в этот момент очень резко и жутко тыкает иглой в свой палец. у меня лицо перекашивает от ужаса, я смотрю на его руки и думаю о кофейных крошках, которые прилипли к его пальцам. ладно, на самом деле, это очень угарно. а парень-официант очень недоволен, потому что на стоке стоят два пустых чайника, которые должны быть ээ полными. и он возмущается. я всех отвлекаю от работы. парень-бариста его игнорирует. спрашивает:
— иголка отравлена?
— да, - говорю я и прислоняю тест-полоску к капле его крови. экран мигает и на нем загорается «4,9». это нормальный сахар. я оставляю тест полоску лежать на барной стойке рядом с иголкой, говорю, что это на память. говорю «пока» и бегу домой со всех ног, потому что опаздываю к началу матча, который хочу посмотреть.
у моей кошки сахарный диабет. и сегодня она плохо себя чувствует, поэтому я ходила к сестре, чтобы забрать у неё мой глюкометр. и так я оказалась в кофейне, а в моей маленькой сумочке лежали иглы и тест-полоски. и мне показалось, что это забавно - предложить кому-нибудь измерить сахар. на самом деле, моя цель - становиться причиной идиотских историй, которые другие люди потом могут рассказывать в барах своим друзьям. мне кажется, это ценно. мое предназначение.

мне снится, что я на вечеринке в большом доме. вокруг очень много людей, очень много комнат. я бегаю по этому дому в голубом пышном платье, у меня есть только одна задача - я хочу найти тебя. хочу найти тебя. хочу найти тебя. я знаю, что ты где-то здесь. но ты постоянно от меня ускользаешь. тебя нет в бассейне, нет на танцполе, тебя нет в огромной ледяной комнате, ты не пьешь за баром, ты не плаваешь в куче мыльной пены. всю ночь я ищу тебя, попадая в разные курьёзные ситуации. это все кончается, когда я сижу на полу в ванной, окружённая своим огромным голубые платьем. тебя нигде нет. я уже устала искать, мне очень грустно и хочется плакать. я спрашиваю у какого-то парня, который сидит рядом со мной, видел ли он тебя сегодня вечером. а парень смотрит на меня с озадаченным выражением лица и говорит: «так он же умер». и я просыпаюсь от будильника.
иногда мне интересно - почему мое подсознание так издевается надо мной?

— вот, а этого богомола зовут стивен джеррард, у него отказали задние лапки!
— ещё раз, как его зовут?
— стивен джеррард, он капитан ливерпуля.
— о, и как там ливерпуль, выигрывают?
— ээ, ну вообще да, я надеюсь, что они возьмут лигу чемпионов в этом году.
— удивительно, как они играют, если у них тренер богомол…
— не тренер, а капитан! ну, технически сейчас он тренер. стивен джеррард, я имею ввиду. но не ливерпуля.
мой сюрреалистический разговор с парнем-баристой в кофейне. слава богу, у нас появилась эта вечная тема для разговоров. богомолы… если вам интересно что случилось со стиви джи - он пострадал из-за своей тупости! обычно, когда богомолы линяют, они прикрепляются к веточке или к губке (я специально им прикрепила губки на крышку контейнера, чтобы они за неё цеплялись). но этот богомол, вдохновившись своим однофамильцем, решил линять на гладкой стеночке контейнера. мама, ночевавшая с богомолами, сообщила мне это утром. она наблюдала за всем этим, потому что некоторые богомолы живут у неё в мастерской. и она рисовала ночью и увидела, что этот идиот упал во время линьки. когда богомолы, ещё не освободившись из своей старой кожи, падают - это очень плохо. они могут вообще не выжить. поэтому маме пришлось помочь ему. я рада, что у меня такая прекрасная мама, на самом деле. стивен джеррард долинял уже у неё на руке, ей пришлось помочь ему вылезти. и его задние лапы отказали. он теперь бегает только на передних. я пыталась покормить его мухой с пинцета, но он не стал есть. я не знаю как он будет есть дальше, как он будет ловить мух. надеюсь, мы переживём эти 10 дней, а потом ноги восстановятся. еще я переживаю за фернандо. он до сих пор не полинял, а ему уже пора. господи, хоть бы они все выжили…
и вот эти вещи приходится слушать ребятам в кофейне. хотя, надеюсь, парень-бариста не против. он выглядит как человек, который любит насекомых. сегодня рассказывал мне про больших кузнечиков, показывал фотки каких-то чудесных жуков с рогами. а потом задумчиво сказал, что думает купить себе какого-нибудь красивого богомола. я возмутилась:
— а мои богомолы? я думала, ты их возьмёшь, когда они будут взрослые!
— ну, может возьму их на корм своему красавчику-богомолу.
— какой-то ты плохой отец.
надеюсь, он шутит. потому что я хотела бы отдать ему пару богомолов, у меня их слишком много.
мы с ним так заболтались, что он забыл про свои другие заказы. и девушке-официантке пришлось напомнить, что люди тоже ждут кофе. и парень-бариста назвал меня по имени, пошутил, что я его отвлекаю. я сказала, что буду молчать. имена все ещё сложная для меня тема. но, наверное, не надо кринжовать, если тебя по имени называет будущий отец твоих богомолов.
короче, моя учеба и работа опять встали. я мама богомолов, постоянно за ними наблюдаю. и рефераты отходят на второй план. боже, скорее бы закончить универ. скорее бы это все перестало занимать мою голову. я хочу спокойно работать, спокойно ухаживать за богомолами…