мне никогда не было сложно смириться с собственным бессилием перед судьбой. честно, наверное, из-за того что у мамы был религиозный период, когда я была подростком, все эти байки про смирение очень четко и понятно уложены в моей голове. если ничего нельзя сделать — я не буду пытаться. но это только в случае, если правда ничего невозможно изменить.
два дня назад усыпили кошку. у меня был выходной, но я с мамой не поехала. сидела у себя дома, спрятавшись от всех этих эмоций. масяня умерла почти в 19 лет. почти догнала тебя. это настолько большой срок для кошки, что смерть, наверное, не должна восприниматься тяжело. если честно, она и не тяжелая.
сложно думать про смерть. наверное, я просто не могу еще смириться с тем, что она рано или поздно нас всех настигнет. это тяжело. прощаться очень тяжело. всю жизнь бежишь куда-то, а потом оказывается, чтоб бежать, на самом деле, некуда. и конечной точки нет.
мама в восторге от эвтаназии. я звонила ей в тот день, она сидела в кабинете врача и сказала:
— сижу с масяней, она остывает.
мама, как человек искусства, всегда умеет подобрать слова, которые разбивают что-то внутри.
несмотря на то, что я знаю, что у кошки был хороший день: мама кормила ее рыбными консервами, а потом повезла в лес гулять. и старушка ходила по травке, сливалась с природой и медитировала. все равно нелегко отпускать. после твой смерти каждая последующая, даже если это животное, ощущается атомным взрывом.
девочка с которой я работала в кофейне недавно похоронила своего молодого человека. мы очень мало общаемся, но я слежу за ее телеграмом. она переживает это не так как я. совсем не так. наверное, и мы люди разные, и вы. единственное, что я поняла, читая ее посты — все-такие невозможно смириться со смертью любимого человека. просто невозможно. невыносимо. с годами, наверное, чуть легче становится. потому что уже устаешь гонять в голове все свое прошлое. и заставляешь себя двигаться дальше, потому что не двигаться невозможно.
в любом случае, вилле вало был прав, в мире есть только любовь и смерть, а все остальное — кожура. и мы все застряли между этими чувствами.

весь драматизм смерти исходит из того, что смерть - это, на самом деле, прощание навсегда. исчезновение оболочки. когда смотришь на труп близкого существа, у тебя нет эффекта зловещей долины. это забавный факт. позавчера мой кот умер у меня на руках. это случилось вечером, примерно в 7 с небольшим. я спала на своей детской кровати в квартире моих родителей, мучаясь от ужасного, просто кошмарного похмелья. меня тошнило. я разбирала рабочую почту, потом спала, ходила в туалет блевать, пила воду. потом услышала, что мама с кухни кричит папе: «иди сюда скорее, кажется, кот умирает. мне страшно». потом я спросила ее - почему она не позвала меня, почему позвала именно папу. а она сказала, что так испугалась в тот момент, что забыла как меня зовут.
тиша ужасно болел последний месяц. он ослаб, его тошнило, если мы давали ему слишком много детского питания из шприца. мама колола ему обезболивающие. я ночевала с ним, переодически приходя к родителям. укладывала его на пеленку в угол, где он обычно спал, когда еще мог сам залезать на мою кровать. он уже не мурчал, хотя раньше это было вечный фоновый шум всех моих детских ночей. невозможный звук, который пробивался через любую музыку. мой фоновый шум. засыпая, я всегда держала его за лапки, они со временем становились все холоднее - кровь, наверное, плохо доходила до пальчиков или что-то такое. хотя обычно, когда мы спали вместе - примерно всю мою жизнь - он был горячий, словно маленькая печка.
короче, мама позвала нас в свою мастерскую. она склонилась над диваном, где лежал кот. он немного кричал, и его били судороги. я легонько взяла его за задние лапки. они были очень бледные и ледяные. он тяжело дышал и выгибался, мы все гладили его. я положила руку ему на живот - не знаю почувствовал он мое присутствие или нет. потом он крикнул в последний раз, дернулся и затих. я не увидела, что жизнь из него ушла. и мы какое-то время, наверное, от шока, не могли понять - жив он еще или нет. я пыталась прощупать пульс на шее, но у котов все не так устроено. через пару минут мама закрыла ему глаза. это было так странно, потому что, когда я держала его - он был такой теплый, но уже очевидно не дышал. мы завернули его в мое детское одеяло, убрали в коробку и вызвали такси. я почистила зубы, вытерла косметику, оставшуюся с ночи, надела какие-то первые попавшиеся шмотки, вышла на улицу с этой коробкой. коробка была такая лёгкая, невесомая. мы загрузили ее на заднее сидение - между мной и мамой. и я всю поездку до клиники держала на ней руку и плакала тихонечко. мама очень оживлено болтала с таксистом. она сама его разговорила зачем-то. наверное, от ужаса.
клиника, где лечили кота, выглядела не очень хорошо. это старое здание на нашем бывшем районе, мы водили кота туда всю его жизнь. с самого рождения. я не была в ней уже очень много лет, поэтому ее коридор отдаленно нагнал ностальгии. мама оставила меня сидеть в коридоре, а сама ушла решать что-то с документами. я не решилась заглянуть в коробку, просто поставила ее рядом с собой. смотрела на нее. мы с тишкой долго сидели там. я плакала, хотя очень пыталась сдержаться, чтобы не напугать людей вокруг. а рядом ходили собачки и кошечки в переносках. со стойки респешна вышла молодая медсестра (или как там это называется у ветеринаров) и спросила меня, указывая на коробку:
— это тиша?
— да
— а сколько он весит?
— эээ
— ой, извините! сколько он весиЛ?
меня это почему-то очень насмешило.
кремировать кота стоит 3 тысячи рублей. и, на самом деле, это очень быстрая процедура. мгновенная. если доплатить еще 500 - его сожгут одного, а прах отдадут тебе. мы не стали, выбрали общую кремацию. естественно, не из соображений экономии. просто, наверное, нет смысла забирать себе прах. общая кремация - это значит, что его в течение трех суток сожгут с другими мертвыми животными.
время так медленно тянулось, когда мы сидели там с этой коробкой. и я все плакала и думала, что этой мой кот. мой кот. мой кот.
тиша всегда был именно моим котом. наша старшая кошка родила его ( и еще пять котят) на нашей старой квартире. это был, кажется, 2005 год. лето. я была маленькая, но очень хорошо помню всех котят. помню, как моя старшая сестра и ее парень (тогда еще не муж) ходили пристраивать их в переход. не так сложно, на самом деле, пристроить котят. они были хорошенькие и крошечные. жили у нас на кухне огромной оравой. это такое счастье, когда ты ребенок и у тебя дома много котят - вы не представляете. когда детишки подросли - мы пристроили всех очень быстро, но тишку никто не хотел забирать. я помню, что моя сестра, после очередной вылазки в переход, принесла его, спящего в ее идиотской радужной шапке-ушанке. и помню как он выглядывал из нее. сонный и крошечный. в итоге, мы оставили его себе. тишка был спокойный, ласковый и очень меня любил. у этого нет объяснений. просто он почему-то выбрал меня. наверное, как собрата по разуму. так и получилось, что мы росли вместе. спали вместе, ели вместе, играли вместе. все делали вместе. и всегда, большую часть моей жизни, кот был в шаговой доступности, где-то рядом. обычно он спал на нашем огромном мониторе от компа, а потом растолстел и перестал на нем помещаться, но все равно забирался туда. чтобы быть поближе ко мне, когда я играю в шарарам или смотрю клипы всяких эмо-групп. он правда очень сильно меня любил. даже когда я маленькая подстригла ему усы. тосковал, когда я съезжала и всегда-всегда спал на моей кровати. даже когда меня не было дома месяцами. мама говорила, что он скучает и ждёт. и успокаивается, если чувствует мой запах. я всегда играла с ним руками и ласково говорила: «ты мой кот». со временем, он уже выучил эти слова и интонацию, и реагировал на них. я знала, что он очень сильно меня любил. это был мой кот.
когда пришел время прощаться - я была совсем не готова. и даже не поняла что случилось. девушка-медсестра подошла ко мне, и сказала:
— ну что, давайте его сюда. коробку будете забирать?
— что? коробку? нет, зачем она мне, - я немного рассмеялась.
— ну мало ли. иногда забирают.
я отдала ей коробку. и она ее унесла. это было наше прощание. какое-то непонятное, скомканное. я была в такой прострации, что ничего не поняла. смотрела как она спускается по лестнице с ним. с моим лучшим другом, с моим котом. с моим котом. и потом мы ушли. я все это время плакала. по телевизору на ресепшене шёл какой-то советский фильм с дурацкими веселыми песенками. я потом долго думала о том, что надо было его открыть и поцеловать на прощание, а потом поняла, что - к лучшему. хорошо, что не открыла. я не помню его мёртвым и холодными. помню теплым и тяжеленьким. теплым-теплым, словно печка.

ночь. мы стоим за баром в крошечной секретной рюмочной. я в пальто, в чужом шарфе, в толстовке. уже относительно пьяная. макияж уже, скорее всего, размазался и потек. я опираюсь локтями на барную стойку. сзади стоят 6 моих настоек с клюквой и облепихой, а спереди - шумное месиво из людей. это тот вид толпы, когда ты постоянно невольно кого-то касаешься. я прижимаюсь щекой к плечу какого-то парня. мы с ним даже не обращаем на это внимание. (мне поэтому и нравится это место. оно шумное и многолюдное, но тут мало кто с кем болтает. и никто не пытается с тобой познакомится. это просто такой молчаливый физический контакт). тут так громко, что я не слышу даже голос в своей голове. и мне так ужасно, так дерьмово, безысходно. мне очень хочется плакать. на самом деле, я уже почти плачу. моя подруга вдруг смотрит на меня каким-то застывшим трезвым взглядом и говорит:
— ты такая красивая.
в моей семье есть теория, что человек лучше всего выглядит в ситуации, которая ему больше всего подходит. например, моя сестра лучше всего смотрится на сцене, когда мы проводим нашу выставку. в такие моменты она - самый красивый человек в этом огромном помещении. мой отец безусловный красавчик, поэтому выглядит хорошо в любой обстановке, но лучше всего - утром, когда надевает свои чёрные костюмы. мой лучший друг выглядит прекрасно на футбольном поле. это всегда потрясающе зрелище - его умное сосредоточеное лицо и длинные крепкие ноги. ты - зимний человек, который всегда смотрелся удивительно на фоне сугробов и снегопада. парень-маньяк сам не подозревает, наверное, насколько его лицо прекрасно преображается, когда он сидит в темной админской, освященный только светом мониторов. маша, подруга с которой мы сейчас стоим в этой рюмочной, красивее всего утром на даче, когда мы похмельные сидим на траве в легкой летней одежде. а я… наверное, на своем месте сейчас. в своем лучшем проявлении. в слезах около барной стойки, расфокусированным взглядом наблюдающая за толпой.
на самом деле, это маленькая минутная слабость. потом мы оставляем наши настойки на хранение бармену и идеи курить. и мы обсуждаем актёров, а потом я громко, привлекая внимание всех людей в курилке, спрашиваю «кто поет sexy back”. и ввязываюсь в пьяный спор про джастина тимберлейка.

когда я только устроилась на эту работу, парень-маньяк рассказывал мне, что его личность немного смешалась с личностью маньяка, которого он отыгрывает. тогда, в мой первый стажировочный день, мне это показалось забавным. а вчера, когда мы сидели у парней в админской, и я наблюдала за игрой - эти слова мне вспомнились. на самом деле, я, как человек, который не знал его до этой работы, не могу говорить точно. не могу говорить точно - кого в его личности теперь больше - маньяка или человека. это жутко и потрясающе одновременно, то как его привычный голос, искажаясь программой и проигрываясь через колонки, становится этим громким страшным звуком, наполняющим огромные помещения. мы говорим в обычной жизни, поэтому я уже невольно выучила какие-то его словечки и речевые обороты. и когда парень-маньяк использует их в работе, выходит жутко. звучу ли я так же, когда, стоя в пижаме, болтаю с игроками под страшную музыку? это сложно отмечать в себе. и теперь мне непонятно - перемешались ли моя личность и личностью маленькой одержимой девочки. когда я сижу в баре с друзьями, рассказываю истории и вдруг нахожу в своей речи отголоски нашего сценария - я теряюсь на секундочку. всего на секундочку. потому что иногда бывают такие дни, когда я больше говорю за девочку, чем за себя. когда я чаще она. когда я лежу в ее кровати чаще и дольше, чем в своей. иногда я говорю с игроками в тоннеле, плачу и бью по стенам, кричу на них, падаю на колени, а потом, когда они убегают, я поднимаюсь, трогаю свои щеки, а они мокрые. и это ничего. это всего лишь слезы, которые смешались с гримом. с моей кровью. с нашей. иногда бывают и такие дни.
самое ценное - это свободная воля. это та установка с которой я всегда жила, на самом деле. я много думаю об этом в последнее время. о том, что люди не могут всегда делать те вещи, которые хочешь ты. не знаю как сказать, надеюсь, вы поняли. мы не можем заставить кого-то любить нас, дружить с нами, выбирать нас. и даже если ты станешь самым идеальным, если ты учтешь все гороскопы и наблюдения - это не будет работать. или сработает, но, в конце концов, окажется ложью, манипуляцией. а я не хочу побеждать манипулятивным способом, не хочу. я хочу жить честно, говорить честно, победить честно. я не хочу забить победный гол с пенальти. не хочу симулировать, чтобы игрока противоположной команды удалили с поля. я так не хочу. я хочу победить честно. иначе все перестаёт иметь смысл.

Дорогой дневник, так сказать. Пишу всё это в полпервого ночи. Под храп соседки. Пора задуматься о бирушах.
Как всё это напоминает мне тюрьму. Только что выходить на улицу можно.
Здесь очень много украинцев. Сегодня вечером ко мне подошла одна женщина. Она сказала, что из Беларуси. И рассказала мне свою историю. Я видела, как у неё руки тряслись, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. А потом она рассказала, что её здесь гнобит одна женщина (которая убирает здесь и отвечает за порядок, у меня с ней тоже были тёрки) за её национальность. Эта женщина - украинка.
Я вспомнила, как моя соседка, которая спрашивала про наше отношение к войне, сказала, что вообще не в курсе ничего про Беларусь, она новости не читает. Сейчас вспоминаю и такие разные чувства.
Каждый раз вспоминаю тюрьму, эмиграцию, в каком говне я была. Но, видимо, я ещё не достаточно выкачалась. Видимо я недостаточно ненавижу себя, чтобы меня полюбили эти украинки. Я не знаю, что я должна была по их мнению сделать.

Очень плохо сплю.
Проснулась в семь утра.
Лежала, думала про майку, что мне привез парень моей сестры. Майку с погоней. И надписью "belarus". Ночь мне так хотелось её обнять. Но плакала так. Боялась разбудить соседок.
Странно плакать, обнимая майку. Но это не какая-то майка. Мы отстояли очередь в симбалбай зная, что нас сейчас могут задержать. И всё же это кусочек моей страны. И моей жизни. И я понимаю, что теперь я боюсь надевать эту майку здесь. Я боюсь надевать её в Беларуси. Хочется, чтобы это были всего-то необасанованные страхи.
Сейчас восемь утра. В моей стране 10.
Моя мама давно встала. Она покормила свинок, курей. Сима наверное бегает там где-то возле неё. А сегодня вечером приедет Полина из Минска. И они будут все вместе. Вместе, кроме меня.

у меня болит сердце, как будто оно не одно, а их много во мне, груда целая.

неимоверная тяжесть.

Сейчас семь часов утра. Я уже в Польше.
Моя жизнь - это что-то очень странное. И всё, чего мне хотелось бы меньше всего - это оказаться снова в таком положении, как в Киеве, где у меня не было денег совсем. Даже на еду.
Вчера я заселилась в хостел. Всё это было очень смешно. Напоминало санаторий, в который я ездила каждый год в школе.
И вот сейчас я сижу на втором этаже двухъярусной кровати и осматриваю всё это счастье. Не знаю, ставить кавычки или нет.
В комнате шесть человек. Вчера я познакомилась с двумя. Одна тоже из Беларуси. Честно сказать, в какой-то момент мне было за неё стыдно. Потому как другая девочка была украинка. И эта украинка спросила, мол, как вы относитесь к войне. И беларусачка моя как-то долго не могла найти ответа. И с каждой секундой её молчания мне становилось плохо. Следующее мимо было в тот момент, когда украинка спросила, почему вы не разговариваете на беларусском. (Она, кстати, не разговаривала на украинском, со своим парнем по телефону она тоже говорила на русском, но это так, ремарка). Так вот моя как бы суайчынніца сказала такую глупость, что мне даже пришлось её тонко подколоть. Она сказала: "У меня была плохая учительница беларусского". На что я сказала украинке:" Наверное, у неё была слишком хорошая учительница русского, раз она так отлично знает русский".
Следующие минут двадцать мне пришлось провести бесплатную лекцию для них двоих, почему Беларусь - это окупированная территория. И почему ракеты запускают не простые люди. И конечно, конечно мне пришлось рассказать про свой опыт, тюрьму и эмиграцию. Я видела, как украинка немного успокоилась. Она сказала, что её парень подрался с беларусами недавно. Тут у меня уже слов не нашлось. Да и мне всё равно было.
К вечеру мне стало совсем грустно. И я даже плакала. Думала, как хочу обнять Диму, залезть под одеялко к нему. Обнять. И так вот заснуть.
Мне кажется, что здесь всё как-то так лениво. Вчера в семь часов я открыла компьютер, чтобы набросать планы на следующий день. А все уже лежали на кроватях, смотрели в телефон. Всё это мне напомнило общагу в Беларуси. Ничего интересного. А ещё вот такой прикол: у меня меньше всего косметики. Мой бывший муж бы мне не поверил. Но да.
Что ж. Удачи мне сегодня.

мы с девочкой-режиссером сидим в лофте, пьем энергетики и слушаем музыку - переключаем наш стандартный плей-лист, и я играю в «угадай мелодию» сама с собой. это моя любимая игра. этот час - самый комфортный и успокаивающий за день. мне очень нравится девочка-режиссёр, мы похожи, и я всегда чувствую себя в безопасности, когда мы работаем вместе. через какое-то время приходят игроки, мы отводим две игры разной степени прикольности, а потом смываем косметику, пьем чай и ложимся спать в нашей гримерке.
я полюбила ночевать на работе. после того как денис уехал в турцию, я не хочу возвращаться домой. и часто сплю на работе. мы украсили нашу гримерку, сделали ее уютной и милой женской комнаткой. с теплыми пледами, розовыми стенами, плакатами, большими подушками для сна. я перевезла туда фен, полотенце, шампунь и бальзам, жижи для пода, чистое белье. и каждый раз, когда нам подает поздняя игра, я с облегчением думаю о том, что теперь не надо будет ехать домой по темноте.
сегодня утром мы с девочкой-режиссером проснулись за 30 минут до начала рабочего дня. я звонила игрокам, а в это время кто-то бесконечно звонил нам в дверь. и там какие-то бесконечные девчонки, девчонки. они все пришли на какое-то собеседование. я растеряно стояла перед ними в пижамных штанах и тапочках, говорила им: «вам не сюда, если бы у нас было собеседование, то я бы знала об этом». а потом приезжает наша начальница и проводит им собеседование. девочка-программист увольняется, и нам нужен новый сотрудник. я так и не поняла почему она уходит, мы еще не разговаривали. но, насколько я понимаю, у нее свадьба и это занимает много времени. мне печально, но не слишком. мне нравится девочка-программист, она тоже очень комфортная. мы с ней мало пересекались, но у нас было пару дней, когда мы тупили вдвоём на работе, ели пиццу и смотрели «постучись в мою дверь». еще были дни, когда мы ездили к парням, чтобы учить их админскую часть. и она спала на моих коленях во время игр. это такая смешная умиротворяющая картина: парень, которых похож на моего бывшего, на камерах кривляется и кошмарит игроков топором; девочка-режиссёр жутко вещает в микрофон, который превращает ее голос в тяжёлый механический голос маньяка; я сижу на диване, пью адреналин и курю свой под, выдыхая пар вниз, чтобы не сработала пожарная сигнализация, а девочка-программист просто спит на моих коленях, свернувшись калачиком. и ее не будит страшная музыка, бензопила и чужие крики. она немного сопит.
короче, весь день мы возились со стажерами. я учила их кричать, ползать, висеть на стене, говорить детским голосом. мне это напомнило те августовские дни, когда я тоже приезжала сюда на стажировку и училась кричать. это было так недавно, но такое ощущение, что уже прошла вечность. это все было вечность эмоциональных сил назад.
сегодня ночью мы отвели еще одну игру с девочкой-режиссером. команда была потрясающая, они так меня боялись. хотелось сделать им пиздатое шоу, несмотря на то, что я вся перебилась, когда учила стажеров. разбила себе колени и левый локоть случайно. надеюсь, с коленом ничего страшного не случилось, оно так неприятно ноет.
завтра у меня выходной - пустой и свободный день, который я потрачу на сон и просмотр футбола. я пропустила столько матчей… и пропустила вручение золотого мяча, но тот день все равно был счастливый. я сидела в холодильнике, смотрела на фотографии карима бензема с этой огромной наградой и чувствовала себя такой счастливой от этого.

утро воскресенья. мы лежим с девочкой-режиссером на большой родительской кровати. я уже в гриме, в пижаме, вся обмотанная проводами. и горло немного болит, потому что я только что отвела игру для трёх смешных визгливых девчонок. после первой игры всегда болит горло. потом проходит. у нас есть лишь 10 минут этого дня - время между моей следующей игрой и ее автобусом - чтобы поболтать. она только что проснулась в нашей гримерке и пришла ко мне на локацию попрощаться. и мы лежим, смеемся над какой-то фигней. игроки шумят за стенкой. и в моей голове, конечно же, мы выглядим как джим керри и кейт уинслет на льду в фильме «вечное сияние чистого разума». хотя перед нами нет звездного неба. только тканевый черный потолок. но мне этого хватает, чтобы ощутить свое маленькое грустное счастье.

В конце третьего курса мы ездили работать вожатными в лагерь. У нас была практика. Это был самый ужасный опыт в моей жизни. И мы, честно говоря, очень страдали с Настей (моей подругой, соседкой по парте, партнеркой по издевательствам над мерзким преподавателем географии, который позволял себе отвратительные шуточки в сторону колежанок). Ни мне, ни ей не повезло с коллегами по отряду. В моём была диктатура двух физручек, а в её - женщина, которая постоянна уходила в запой. Словом, мы зачёркивали дни в календаре, чтобы радоваться хотя бы приближению конца этого кошмара.
Но были среди нас и такие, которые очень даже хорошо проводили своё время. Наша знакомая очень явно флиртовала с мальчиками пятнадцати лет. Мы это всячески осуждали и не могли понять, что она, чёрт возьми, делает. Это не профессионально, это неправильно. Да и, в конце концов, это просто мерзко.
Мне 23. Я второй год работаю в гимнази. Пишем в шестом классе сочинение. На перемене проверяю. В одной из работ - признание мне в любви от одной из старательных и успешных учениц. Я была расстеряна и напугана. Да, именно так. Я не знала, как правильно отреагировать, чтобы потом она не ходила из-за меня к психологу. Я не знала, как вести себя, нужно ли говорить с ней об этом. И я поступила как самая настоящая трусиха. Я сделала вид, что ничего не видела.
Да, школьники могут влюблятся в своих учителей. Я как-то в восьмом классе на один месяц влюбилась в учителя физики. Он был милым и смешным.
Это я все к тому, что сегодня прослушала подкаст "Ученицы", который преследовал меня по всему интрнету. Это расследование о сексуальной эксплуатации школьниц и школьников в летней экологической школе. И я была просто в шоке.

Я родилась в Могилеве. И после развода моих родителей мы переехали в маленький город Славгород. Там мои родители, не имея высшего образования (а в маленьких городах это очень важно, если "не хочешь тягать тряпку", как говорила моя мама) пытались строить своё счастье. Было оно очень тяжёлым и горьким.
Сначала мы жили в крохотном домике, где было всего лишь две комнаты: кухня и спальня. Там мы жили сначала втроём, а после появления на свет моей дорогой сестры и переезда деда моего отчима, нас стало пятеро.
У моей мамы больше не было времени читать со мной книги, мы не ходили больше в цирк и театр. Она постоянно работала. У нас был большой огрод и хозяйство.
В десять лет поизошел переезд. Да! Мы оставили нашу крохотную лачужку и переехали в большой дом, где у меня была своя спальня. Кредит на дом был баснословный. И только спустя лет 10 они смогли его выплатить. Я помню это очень ярко.
Сначала мы делили с сетрой комнату. Ночью, лёжа в одной постели, мы рассказывали по очереди сказку, которая начиналась со слов "Расскажу тебе сказку, как дед насрал в каляску". Этот факт очень смешит нас сейчас. А когда умер дед, Полина переехала в другую комнату.
Мои родители продолжали работать. У нас было три огорода и поле картошки. Я помню, как получила солнечный ожог на этом картофельном поле. Пололи мы картошку два раза на сезон. Ненавидела.
Сеять и капать картошку было всегда полупраздником. С одной стороны гости иногда давали тебе денег и сладостей, а с другой - тебе приходилось вместе со всеми работать.
Моя мама всегда выглядела очень красиво. Она блондинка с большущими глазами, аккуратным носом и тонкими губами. Её зовут Таня. И она самая красивая для меня. Хоть мне никогда не хотелось быть на неё похожей. В плане характера.
Я всю жизнь смотрела, как они, мои родители, пытались заработать денег любыми способами. Мой очим купил мотоблок и летом помогает пахать огороды. Они всё ещё держат кабанчиков, курей, у нас дома трое котов и собака.
А сегодня мою маму положили в больницу. И это не первый раз за последнее время.
Я узнала об этом только сегодня. Ни я, ни Полина этого не знали, чтобы не тревожить нас. Она всегда так делает. Её голос был очень мягким и слабым.
Эмоции пришли не сразу. Я даже немножко упрекнула сестру за черезмерную эмоциональность, так как в голосых сообщения слышались всхлипы.
Но уже через какое-то время и у меня покатились слёзы. Я подумла, как же это несправедливо. Думала про поэму "Гусляр" Янки Купалы. И то, как же таки я близка к этому мотиву.

В очереди подслушала разговор двух женщин. Одна рассказывала другой о своем муже, который после туалета оставляет желтые капли, которые при высыхании блестят как золото. Она так и сказала. Я тогда подумала, что это великолепное сравнение. Что же я буду рассказывать своим подругам в старости?
Вечером на полу на кухне я смотрела "Секс в большом городе". Там была серия про половинки, день рождение и одиночество. Хорошо, что у меня есть половинка. Теперь это кажется единственным стабильным в моей жизни. А стабильность меня ужасно радует. Я даже обняла Диму чуть крепче, чем обычно. От этой мысли.
Мне кажется, что единственное, чего я бы хотела - это заботиться о себе, жалеть и есть шоколадные бутерброды.
До завтра.

Вот есть такое ощущение какой-то пустой тоски, когда ты в закорках понимаешь, что это только вот сейчас, в этот миг это чувство. Когда хочется лечь, слушать подходящую музыку, смотреть в потолок и смотреть на себя со стороны как на кадр какого-то фильма. Может покурить в тишине на балконе или во дворетв осенней темноте.
И хочется дать этому чувству смысл, а получился только этот текст.